В книге известного советского историка, доктора исторических наук А.Б. Резникова «Иран: падение шахского режима. – М.: Политиздат. – 1983.» освещается последний этап исламской революции 1978-1979 гг., а точнее те 40 дней января – февраля 1979 года, когда всенародная борьба против шахского режима и американского империализма приняла особенно ожесточенный характер и завершилась победой.

В своей монографии А.Б. Резников не только описал (буквально по часам)  события последнего этапа иранской революции, но так же показал их особенности и своеобразие во всей сложности и многообразии. И он сделал это так, как будто сам являлся очевидцем событий революции 1978-1979 гг. (хотя он только работал с иранскими источниками). Это говорит о том, что автор был очень талантливым исследователем, даже можно сказать – исследователем с большой буквы. Именно поэтому данная монография является отличным источником по исламской революции. Она предназначена не только для исследователей Ирана, но и для читателей, которые интересуются зарубежной историей.

Кроме того, А.Б. Резников не только исследовал и описал процесс развития революции в Иране, но и сделал свои собственные выводы. Их можно свести к трем фундаментальным вопросам, которые автор раскрывает в своей монографии: о причинах революции, ее характере, роли духовенства в иранской революции.

По поводу первого вопроса, т.е. о причинах исламской революции, автор указывает на стремление шаха превратить страну в одну из наиболее могущественных и прогрессивных индустриальных держав мира. Признавая «прогрессивность» соответствующих планов с точки зрения развития производительных сил капитализма в сравнении со старыми производственными отношениями полуфеодального типа, исследователь вместе с тем подчеркивает и другое важное обстоятельство. Массы не приняли «чудовищный марш прогресса», стимулированный притоком нефтедолларов, потому что шахские планы были теснейшим образом связаны с политическими и экономическими интересами отжившей системы империализма и не только не подкреплялись соответствующей этим интересам идеологией, но и не учитывали степени жизненности ислама. Встав на защиту жизненных интересов иранского народа, идеология ислама и сама как бы обрела новые жизненные силы. В результате произошло нечто необычное, неожиданное, непредвиденное: «прогресс» дал осечку. В Иране произошла антишахская, антиимпериалистическая революция (с. 143, 144).

Определенный подход А.Б. Резникова к вопросу о причинах иранской революции можно найти и в той части книги, где говорится, что духовенство, действовавшее, прежде всего, исходя из своих групповых эгоистических соображений, вместе с тем объективно выражало недовольство громадного большинства населения Ирана. Традиционные условия, в которых духовенство сохраняло свои влияние и авторитет, были как раз теми условиями, которые для этого большинства являлись субъективно и объективно гораздо более приемлемыми, чем шахский «прогрессивный» курс. Ибо последний шел на пользу только богачам, компрадорам, аппарату прогнившего режима, прослойке связанных с ним дельцов, а также империализму, тогда как рабочим, пауперизируемому крестьянству, разорявшимся торговцами и ремесленниками, он приносил неисчислимые бедствия. В этой связи автор указывает, что последним трем из названных социальных слоев предстояло в принципе то же, что полутора веками раньше произошло с английскими ремесленниками; им предстояло разориться, перейти в ряды пауперов и люмпенов, исчезнуть как социальные слои, а быть может, погибнуть и физически (с. 135).

Что касается вопроса о характере иранской революции, то автор считает, что термин «исламская революция» вполне применим к тому, что произошло в Иране. Он отстаивает эту точку зрения потому, что интегрирующей идеологией революции был ислам; политическое руководство ею осуществляло шиитское духовенство; лозунгом революции был «справедливый исламский строй»; главной организационной ячейкой, где массы проходили идеологическую и политическую подготовку в антирежимном духе, была мечеть; политические организации буржуазии открыто признавали гегемонию духовенства. Все это дает основания к тому, чтобы считать: в Иране произошла «исламская революция». Кроме этого, исследователь заявил о своей глубокой убежденности в том, что иранская революция была не чем иным, как «наивысшим обострением классовой борьбы» (с. 156).

Говоря о социальном содержании, А.Б. Резников в своей монографии выдвигает такую точку зрения. Автор считает, что иранскую революцию лучше всего определять как народную революцию, социальные устремления которой остались нереализованными, хотя тяга к «справедливому общественному строю» была, конечно, выражением антикапиталистического порыва трудящихся (с. 156-157).

В других случаях А.Б. Резников называет иранскую революцию демократической, антитиранической революцией (с. 142, 145, 148). Но автор также утверждает, что считать иранскую революцию буржуазной было неправильно: «развитие Ирана по буржуазному пути отнюдь не ускорено в результате этой революции, буржуазия отнюдь не пришла к политической власти, да она и не осуществляла политического руководства революцией. Кроме того, идеология революции содержала на массовом уровне гораздо более мощный социальный заряд, гораздо более явный порыв к социальным изменениям, к переустройству общества, чем это бывало в буржуазных революциях прошлого» (с. 156).

Говоря о роли духовенства в иранской революции, исследователь, в первую очередь, отмечает следующий факт. Самым важным в выдвижении духовенства на позиции революционного лидера была попытка шахского режима «подавить т живую религию-идеологию, которая питала духовенство». Удар «белой революции» по традиционному духовному сословию явился реальным ударом по важнейшим устоям народной жизни. Это связано, в первую очередь, с американизацией всех сфер жизни Ирана и нововведений шахской власти. В этой ситуации для населения страны только духовенство являлось символом традиционной жизни, которого нововведения никак не коснулись. Именно поэтому духовенство и сумело стать гегемоном антишахского движения.

Также особое место в рассмотрении автором данного вопроса занимает изучение роли самого аятоллы Хомейни в революции и в выдвижении его на роль лидера всего революционного движения.

А.Б. Резников считает, что идеал «справедливого общества», провозглашенный Хомейни, «есть общество существующее, но избавившееся от угнетающих и обезображивающих его «наростов» - шахской власти и империалистического проникновения и засилья» (с. 141), «общество, в котором основную массу населения составляют крестьяне, ремесленники и торговцы (с. 136). Следовательно, ликвидация обезображивающих общество «наростов» - вот главная задача, которую ставил Хомейни и которая, в известном смысле, соответствовала интересам разных слоев. Но так же автор добавляет: «Если бы в своих планах он отдал предпочтение интересам какой-либо одной социальной группы, то более не сумел бы играть роль великого интегратора, к которой стремился» (с. 141). В этой же связи подчеркивается еще один субъективный момент: «свержением шахской власти, разрывом с США логика Хомейни и заканчивалась. Аятолла ведь недаром не желал подробно говорить о том, какой он видит исламскую республику, завоевание которой стало главным лозунгом революции. Он молчал об этом вовсе не с целью кого-нибудь обмануть» (с. 140-141). Хомейни, конечно, не предвидел, какой облик примет исламская республика в условиях наличия в стране разнородных социально-классовых устремлений, которые неизбежно столкнулись бы по мере ликвидации «обезображивающих» общество «наростов» и которые, как видно из выступлений и действий Хомейни, были ему вполне ясны. И об этом достаточно убедительно свидетельствуют зигзаги институционализации Исламской Республики Иран в последующие годы.

А.Б. Резников пишет: «Одни выступали за радикальные социальные преобразования, другие, как, например, люди базара, желали реформ… Аятолла Хомейни стал центральной фигурой революции, ее символом, ее вождем, в частности и потому, что он оказался приемлемой фигурой и для тех, кто не желал глубоких социальных преобразований, и для тех, кто не желал идти дальше свержения шаха» (с. 150). Исследователь говорит, что Хомейни, будучи «не только человеком революции, но и человеком «порядка», был «отнюдь не против неравного распределения собственности и власти» (с. 151).

На других страницах своей книги автор дает очень интересную характеристику взаимоотношений между рабочими и духовенством. Он пишет о том, что рабочие не выступали в качестве «слепых последователей духовенства», хотя и признавали его руководящую роль. Также он указывает на различия воззваний и обращений рабочих и документов других социальных прослоек. В документах рабочих нет «слепой покорности Хомейни, нет обожествления его личности, а есть только признание его громадного авторитета; нет в них и исламских лозунгов» (с. 137). «Но зато в них присутствует свое, более радикальное, чем у духовенства, представление об исламском строе» (с. 138).

Таким образом, все затронутые в книге А.Б. Резникова вопросы являются очень важными для понимания причин и характера исламской революции, а также роли в ней шиитского духовенства во главе с аятоллой Хомейни.

Но, конечно же, книга А.Б. Резникова «Иран: падение шахского режима. – М.: Политиздат. – 1983.» является не первой исследовательской работой, освещающей революционные события в Иране 1978-1979 гг. Однако, она одна из первых написана таким доступным для понимания широкого круга читателей языком, что в какой-то степени ее можно считать не только научной монографией, но и художественной.